Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]
— Приготовьте еще один прибор, Феликс.
— Хорошо, мадам.
Люсия толкнула дверь. Не отставая ни на шаг, я проследовал за ней, передвигаясь с осторожностью путешественника, впервые попавшего в дебри Амазонки. Это роскошное жилище внушало мне не меньший ужас, чем джунгли. Мы оказались в гостиной, своими размерами едва ли уступавшей съемочной площадке, где стояли гигантский кожаный диван и кресла. Угол занимал рояль, на котором возвышался самый огромный подсвечник, какой я когда-либо видел. Стены были обиты лимонного цвета шелком, белоснежный ковер устилал пол.
— Я оставлю вас на минутку, мне нужно переодеться.
В ожидании Люсии я уселся в кресло подальше от распластавшегося, точно осьминог, громадного дивана и еще раз осмотрелся.
Комната, несмотря на богатое убранство и яркие тона, выглядела печально. В ней чувствовалась затхлость дома, в котором никто не живет.
Появился слуга, толкая перед собой тележку с напитками. Видимо, тщательно проинструктированный, он обратился ко мне с любезной улыбкой:
— Месье предпочитает виски или портвейн?
Я остановился на виски. Если бы подобные порции предлагались клиентам в барах, те бы в скором времени разорились. Феликс наполовину наполнил спиртным высокий стакан, бросил туда кубик льда и протянул мне сифон с газированной водой. Не имея ни малейшего представления о том, как пользоваться сифоном, я решил не рисковать, опасаясь, что своими неумелыми действиями не только испорчу виски, но и залью ковер, и потом никогда не смогу себе этого простить. Слуга мое замешательство истолковал по-своему.
— Месье, может быть, предпочитает пить виски неразбавленным?
— Ну конечно, — обрадовался я подсказке.
Феликс снова улыбнулся, видимо, тем самым выражая восхищение моей храбростью, и оставил меня наедине с одиночеством и безмолвием. Я сделал глоток. По телу тотчас же разлилось благотворное тепло. После второго глотка робость исчезла, уступив место приятному возбуждению. Когда наконец появилась Люсия, одетая в синее атласное кимоно с белой отделкой, я был почти пьян.
— Прошу к столу, Морис.
Лишь с третьей попытки мне удалось оторвать от сиденья мое внезапно налившееся свинцом тело.
* * *Столовая была столь же огромна, как и гостиная, но обставлена с большей изысканностью. Повсюду вдоль стен возвышались диковинные растения, огромное окно, выходившее в сад, наполняло помещение светом.
Мы устроились за столом напротив друг друга. Стол был слишком огромен для двоих и напоминал плот, подобравший нас после кораблекрушения…
— У вас потрясающий дом, — пробормотал я.
— Немного напоминает собор, — вздохнула Люсия. — Увы, я вынуждена жить здесь: положение обязывает. Но у меня есть небольшой домик в Моншове, где я провожу выходные. Там я чувствую себя дома.
Трапезу мы начали со спаржи. Я плохо представлял себе, как ее следовало есть, и решил брать пример с Люсии. Это оказалось несложно, так как женщина расправлялась с деликатесом при помощи пальцев. Во время ужина она заставила меня рассказать все о себе, задавала множество вопросов, Казалось, ей в высшей степени было интересно все, что касалось меня: мое детство, истоки моего призвания. Удовлетворив ее любопытство, я, расхрабрившись, сам атаковал ее вопросами. Мне многое было о ней известно из газет, но хотелось проверить, насколько домыслы журналистов соответствуют действительности. Актриса сообщила, что была замужем за англичанином, с которым развелась, и теперь живет вместе с недавно переехавшей к ней племянницей. Я выразил свое удивление по поводу отсутствия этой племянницы в столь поздний час и узнал, что по вторникам девушка, обладающая незаурядными вокальными данными, берет уроки у выдающейся оперной певицы. Мне стало ясно, почему Люсия, прежде чем пригласить меня на ужин, поинтересовалась, какой сегодня день.
Нашу трапезу неоднократно прерывали телефонные звонки. К телефону подходил дворецкий и всякий раз сообщал звонящим, что мадам ужинает, а затем, просунув голову в дверь, вкрадчивым голосом докладывал, кто звонил. Люсия кивком головы показывала, что приняла информацию к сведению, и возвращалась к прерванной беседе. В конце концов я не выдержал и заметил:
— Слава очень обременительна, не так ли?
— Даже слишком. Бывают моменты, когда мне хочется сменить ремесло, имя, внешность и отправиться жить в какой-нибудь Богом забытый угол, среди природы, вдали от которой нельзя быть по-настоящему счастливой.
— Вы лукавите. Я убежден, стоит вашему желанию осуществиться, как вы тотчас же заскучаете без Парижа, студий, репетиций, коктейлей, восторженных взглядов…
— Возможно, вы и правы, — легко согласилась она. — Я так люблю все это…
— Когда выпадает счастье жить неординарно, разве можно об этом жалеть?
Она печально улыбнулась и призналась:
— Конечно же, мои сетования не вполне искренни. — И тут же встала, оставив недоеденным свой десерт. Я с сожалением вынужден был последовать ее примеру, хотя в жизни своей не ел ничего подобного.
— А знаете, что мы сейчас будем делать?
— Нет.
— Пошли…
Она протянула мне руку и повела за собой в будуар, небольшую комнату, располагавшуюся особняком от других. Казалось, мы пересекли границу и вступили в другой мир. Модерн уступил место Людовику XV. Все вокруг дышало спокойствием и умиротворенностью.
— Здесь нам будет удобнее, — заявила актриса. — Эта комната выглядит уютнее, не так ли?
— Именно это я собирался сказать, но вы опередили меня.
Люсия взяла рукопись, лежавшую на комоде из розового дерева.
— Каждый вечер я учу сцены, которые мне предстоит играть на следующий день. Обычно мне помогает моя племянница, произнося реплики партнеров. Надеюсь, вы не откажетесь ее заменить?
Она нашла нужные страницы, затем усадила меня рядом с собой на кровать, чтобы я мог следить за текстом. Предполагалось разучить слегка завуалированную сцену любви. Героиня Люсии находилась на балу, и, естественно, наступил момент, когда ей захотелось подышать свежим воздухом на террасе. Некоторое время спустя за ней устремился искавший ее расположения поклонник и тут же начал молоть всякий вздор про прелести летней ночи и очарование безмолвия. Все это показалось мне вопиющей дешевкой. Люсия дважды прочитала текст, спотыкаясь на каждом слове, точно школьница, едва выучившаяся читать. Затем она встала и, шагая по комнате, пересказала всю сцену наизусть. Я был потрясен ее памятью. Актриса улыбнулась:
— Это азы ремесла. Необходимо как можно быстрее освободиться от текста, чтобы начать его играть.
Она щелкнула пальцами.
— Итак, вы готовы? Начинаем!
Первой была моя реплика. Нечто вроде: «Прошу меня извинить за то, что я помешал вашему уединению», на что Люсия отвечала: «Я знала, что вы придете». Затем должно повиснуть тягостное молчание, которое при монтаже заполнят тихой музыкой. После этого мой персонаж разражался длинной тирадой, в которой выражал свою радость по поводу свидания наедине. Прослушав мой монолог, Люсия не стала говорить свой текст, а, улыбнувшись, произнесла:
— A y вас неплохо получается, Морис!
Я менее всего ожидал услышать в свой адрес комплимент после того, как отбубнил свои реплики.
— Вы смеетесь надо мной!
— Вовсе нет. Повторите-ка еще раз, и вы убедитесь, что мои слова справедливы. Только не торопитесь, хорошенько дышите, проговаривая каждую фразу.
На этот раз я выложился на полную катушку.
— Не то! — отрезала актриса. — Расслабьтесь. Не надо переигрывать. Представьте, что вы просто интересуетесь, люблю ли я клубнику. Вы ведь не станете задавать подобный вопрос с пафосом? Герой всего лишь флиртует.
— Не согласен, — возразил я. — Герои очень напряжен. Ведь, говоря о пустяках, он пытается достичь своих целей, использовать свой шанс. Вполне естественно, что ему трудно скрывать нервозность.
— Это было бы естественно в жизни. Но кинематограф — это искусство иллюзии. Перед камерой приходится все делать наоборот, помните об этом и не забывайте, что объектив искажает пропорции. Мельчайшее движение ваших губ или бровей приобретает огромную значимость. Вы меня поняли?
— Понял.
— Тогда продолжим.
Я начал было вновь произносить свои реплики, но остановился…
— Вы репетируете со мной, но, увы, не я стану играть эту роль.
— Ну и что? Мне нравится наша работа. И потом… возможно, в скором времени вам придется сыграть множество подобных ролей.
— Если бы только ваши слова оказались правдой!
Мы начали сначала. Было безумно интересно. Никогда еще я не получал подобного удовольствия от игры и мечтал лишь о том, чтобы этот урок актерского мастерства никогда не кончался. Через час можно было кричать «мотор!». Люсия была абсолютно готова к съемкам.
